Михаил Павленко

                                  

 

                                  ОЖИДАНИЕ

 

    Нет ничего туманнее,

                                     Чем неизвестность

И страх, настырный гость

                                     Не просит покаяния,

А бьет мне тупо в лоб…

                                     Озноб…

 

   Нет ничего томительней,

                                     Чем ждать

И время коротать

                                     Среди слепых теней,

Лишь слушать пустоту…

                                     В бреду… 

 

   И нет смешнее слова,

                                     Чем любить,

Стараясь сердца нить

                                     Не рвать, держать и снова,

Ждать в неизвестности любя…

                                     Тебя…

 

   Нет ничего страшней,

                                     Чем безразличие,

Надменное,

                 Я не смогу постичь его…

 

 

              ПРОВОДЫ ВЕСНЫ

 

   Букет сырых, засаленных салфеток,

Устало опускает лепестки

На скатерть потускневшую,

                                           Тоски…

Хотел тоски и ждал ответа

                          У лета

                                 Оперившегося в ночь

Пуховым, тополиным покрывалом,

Но скинув сон тревожный, оживая,

Лоза свои объятья раскрывала,

Как будто, прогоняя прочь,

Тоску мою, тоску весны и мая.

 

 

                КАЛЕЙДОСКОП

   

   Калейдоскоп ребенок разобрал,

Красивые узоры он искал,

А вместо них посыпались в ладошку;

Стекла осколки, мелкие как крошки.

 

   Малыш заплакал, он разочарован,

Искал узоры, а нашел стекло он.

Не плач малыш, калейдоскоп

                            Мы соберем твой снова

Ты вновь увидишь красоту узора.

 

   Калейдоскоп игрушка, только и всего,

Но ты запомни на всю жизнь его,

Хоть ум твой мал и невысок твой лоб,

Ты помни: жизнь и есть калейдоскоп.

 

   Когда на жизнь ты смотришь «сквозь стекло»

То кажется, что жить красиво и легко,

Но если кто-то в ней получше разберется,

Она осколками цветными распадется.

 

 

                    МАЕВОЧКА

 

   На улице май, на душе маета,

Небритый, рвану на природу,

Пройду стороной постового мента,

Я ими напуган от роду.

 

   Стараясь рукою луч солнца убрать,

На крыше часы изучаю,

Который там час? Цельсий, двадцать и пять.

Успею к вечернему чаю.

 

   Дождусь от жары пожелтевший трамвай,

Протиснусь в салон раскаленный,

Чему удивляться, на улице май,

Пора обогрева салонов.

 

   И спрыгнув с подножки вспотевший и злой,

Сырой затянусь сигаретой,

А в спину услышу: «Билетик где твой!?»

«Пошел бы ты… Вместе с билетом!»

 

   Меня зовет грязный, крикливый вокзал

Весь словно базар в зазывалах,

Мелькают знакомые лица, глаза,

Я где-то встречал их; в подвалах.

 

   Теперь откупорились, прут в Танаис,

К воздушным и солнечным ваннам,

А я не хочу, как в курятнике лис

Туда появляться незваным.

 

   И в тертых «варенках» обшарив карман,

Сгребу серебро и в окошко

Я крикну: «Мне пропуск! В камыш! К комарам!

В стог сена, где бесятся кошки!»

 

 

                   * * *

    

   В который раз я выплатил долги,

Перелистал постылые страницы,

А вслед мне измочаленные лица;

Просили: «Успокой, согрей, солги».

 

   Ложь греет но, увы, устал я лгать,

Скитаться в пустоте остервенело,

Ночами целовать чужое тело

И в жизни изменений жадно ждать.

 

   Устал, простите, отоприте стены,

Я ухожу из этой западни,

В другую жизнь, пускай зажгут огни,

Мне на подмостках опустевшей сцены.

 

 

                      БАРМЕН

 

   Ковра потертого покорность,

Подошвам шаркаюших ног.

Угасших мыслей сбитый слог,

Обрывки видиорекламы.

                                    Я гость,

Нет, впрочем, гвоздь программы.

                                                                  Программы красочных оттенков,

На дне неоновых теней, у стойки,

Скольких тянет к ней;

Красивых, стройных, загорелых.

                                     Из снов,

Где времени пределы

Зажаты в жесткой западне.

Как в этих стенах все они:

Мужи и дамы, и огни;

Реклам и роликов фирмовых

                                      А мне,

Мне все это не ново;

Сплетенье кресел, тел и слов.

Жмусь барной стойкой отгорожен,

Смотрю на их кривые рожи

Сквозь кайф сосущие коктейль,

                                       Улов

Обласканный  в постель

Тащить готовы ощетинясь.

Вот так в предчувствии чудес,

Ночных, с червонцами и без,

Бегут как крысы с корабля.

                                        И я

Сквозь зубы матерясь

Покой приобретаю свой

В твоей постели, чуть живой.

 

 

               НОЧНУШКА

 

   Прощай смешная ночь,

С рассветом я тебя утрачу.

Ты слышишь, он зовет

И словно кто загнал кол в глотку.

Лицо в твои колени спрятал,

Смейся стерва; плачу,

Дрожащими руками сжав упругие колготки.

А утро принесет друзей,

С портвейном, на похмелку

И в жадном ожидании раскроют рты:

                                                   «Ну, как?»

А я, скрививши рожу: «Что, ну как?

                                                   Помучил девку».

А про себя подумаю: «Какой же я …….»

 

 

               КРЕЩЕНСКИЙ СНЕГ

                                                                                        (в этот год первый снег в Ростове пошел на крещенье)

 

   Оставь помятую постель,

Слепую спутницу услады

И подойди ко мне,

Смотри!

Там за окном, часа уж три

Кружит метель,

Смешно, не правда ль?

Снег в середине января…

Мне кажется, пошел не зря

Крещенский снег.

Он смоет грех,

С души и с тела.

Но, что ты вдруг так посмотрела?

Тебе так нравится грешить?

Мне тоже,

Так иди ж ко мне,

Послушай в этой тишине

Как сладко дети наши спят,

За них нам все грехи простят.